Снова сигнал — на этот раз приступить к маневру. Для начала они должны загнать карибу в узкий проход, чтобы олени не разбежались по равнине впереди. Под руководством крайних с флангов волки принялись обходить стадо с обеих сторон, беспрестанно обмениваясь безмолвными сигналами.
«Урскадамус!» Этот гнусный глодатель Хип снова заскрежетал своими зубами, будто грызет кость. Особенно мерзкий звук издавал один из его резцов с зазубриной. Неужели никто этого не слышит? Фаолан поводил глазами по сторонам, сбился с ритма и едва не споткнулся. Опять этот зуб! Глаза Хипа засверкали, его пасть пересекла кривая ухмылка. Он делает это нарочно! Фаолан почуял, как напряглась Дэрли, заметив неровный бег своего соседа. Похоже, она уже начала было восхищаться его ловкостью и слаженностью движений. Ну что ж, он не позволит Хипу сбить себя с толку!
Подан очередной сигнал. Разведчики нашли в стаде кайлих, и теперь передовые волки поворачивали бирргис на восток. После этого вперед устремятся два передовых и блокирующая, чтобы отделить кайлих от стада. Но ни на мгновение не прекращающийся скрежет мешал Фаолану сосредоточиться на сигналах. Все равно что надоедливое гудение комаров в летние месяцы. «Он делает это нарочно!» Фаолан снова едва не споткнулся. И снова Дэрли окинула его тревожным взглядом. Вскоре к ним подбежал тайга. Нужно как можно быстрее отвлечься от этого звука, иначе он сведет его с ума. Кэг-мэг!
Кайлих уже отогнали от стада, и после сигнала самки отбежали назад, а вперед выдвинулось восемь самцов. Последний этап бирргиса, пожалуй, самый увлекательный, хотя и сложный. Волки постоянно обменивались сигналами, и Фаолан ждал, не позовут ли они глодателя на помощь. Он бы сам легко загнал кайлих, если бы не этот отвлекающий мерзкий звук. Когда глодатели затаились в высокой траве с другими членами стаи, звук только усилился. Так нечестно. Похоже, что никто кроме Фаолана его не слышит. До серебристого волка вдруг дошло, что Хип не только пытается сбить его с толку, но и подбивает нарушить одно из самых важных правил бирргиса — запрет на шум перед финальной атакой. Если сейчас Фаолан зарычит или огрызнется на Хипа, то в первую очередь обвинят его самого.
«Я должен дотерпеть до конца. Я выдержу, я смогу». Но клацанье зуба с трещиной казалось почти невыносимым. Фаолан попытался отвлечься, вспомнить о чем-нибудь приятном. «Послушай, как поет трава», — повторял он себе.
Хип подполз поближе и, коварно ухмыляясь, открыл пасть, чтобы с шумом захлопнуть ее прямо перед Фаоланом. Фаолан увидел тот самый поврежденный клык, а потом, когда Хип принялся скрежетать зубами, услышал совершенно мерзкие звуки, вонзавшиеся прямо в мозг Фаолана словно занозы.
Тем временем подали сигнал к атаке, и Фаолан его пропустил. Эдме обернулась и с разочарованием посмотрела на него. Он вскочил на ноги, но было уже поздно. От волнения он даже споткнулся, упал и нарушил строй. Образовавшийся промежуток поспешила заполнить маленькая волчица. Со всех сторон послышался возбужденный лай — это волки помчались на решительный штурм кайлих. Фаолан же валялся на земле, словно он был совсем ничтожный волк, не тот, что некогда вставал на задние лапы подобно медведю гризли.

Когда охотники вернулись в лагерь, Гвиннет уже ожидала Фаолана.
— Ну, как прошло?
— Э… могло быть и лучше. Я несколько раз споткнулся, а под конец даже упал.
— Упал?!
Сова наклонила голову под немыслимым углом и в изумлении посмотрела на него своими черными как смоль глазами.
— Давай пока не будем об этом. Ты же хотела сказать мне что-то еще.
Гвиннет огляделась по сторонам, описав головой почти полный круг. От этого Фаолану стало слегка не по себе. Какие же все-таки они странные существа! Он так и не привык к их движениям, которые совы совершали благодаря своим маленьким косточкам в черепе.
— Да-да, я хотела поговорить с тобой наедине. Очень серьезно.
Фаолан почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— Разумеется, говори.
Масковая сипуха указала головой на большую скалу, и они укрылись за ней.
— Так в чем же дело?
Гвиннет глубоко вздохнула.
— Ты наверное, помнишь… — она слегка поперхнулась и продолжила. — Помнишь того щенка на вершине холма к северу от Топи?
Фаолан кивнул.
— Сарк сказала, что на пути к ней ты видел этого щенка и очень расстроился, что понятно.
Фаолан снова кивнул.
— Так вот, Фаолан, мне довелось стать свидетельницей ужасного убийства этого самого щенка.
Убийства! В том, что беспорядочные отметины на костях оставили крупные зубы, сомневаться не приходилось, но чтобы щенка загрызли таким зверским образом, пока он еще был живой! Действительно, история малышки еще не закончена.
Гвиннет нервно моргнула.
— Похоже, ты не так уж удивился.
— Я видел кости. Но ты видела убийство.
— Я слышала убийство, но не видела, кто это сделал. Ты ведь знаешь, что у нас, масковых сипух, превосходный слух. Земля была скрыта под густыми облаками, и я ничего не видела, но слышала жалобный вой, треск костей и мышц, а также тяжелое дыхание. Дыхание волка и топот его лап, когда он убегал. Следов там, конечно, не осталось, потому что там в основном сланец и камни. И что тебе известно про кости?
— Убийца был волком! — воскликнул Фаолан в негодовании, словно не до конца веря в это. Волосы у него на загривке стали дыбом. — Я никак не могу забыть эту малышку. Меня же тоже когда-то оставили погибать на тумфро. Как я мог смотреть на нее и не вспоминать свои беды? Но чтобы ее растерзал волк!
— Да, я понимаю, — тихо отозвалась сова.
— Я решил соорудить друмлин.
— Друмлин? Это древнее волчье слово, обозначающее костяной курган?
— Наверное. Я не знаю. Я еще не до конца познакомился с обычаями и словами волков. Но я хочу почтить память несчастной бедняжки. Поэтому я возвращался туда, чтобы найти все кости.
— Будь осторожен, Фаолан. Очень осторожен. Нельзя, чтобы тебя поймали с этими костями. Я знаю, как к тебе относятся другие волки. Они и так уже шепчутся, что ты нарушил порядок, перепрыгнув через огненную стену. На самом деле ты бросил вызов не порядку, а им. Пока им неизвестно об убийце, но как только они узнают, то попытаются обвинить тебя. Я сова, но я знаю этих волков.
— Возможно, лучше, чем я, — вздохнул Фаолан. — Некоторые из них даже утверждают, что я пришел из Сумрачного мира.
— Вот именно! Они невежественные и суеверные, а суеверные волки способны на коварство. Это ведь твоя кость?
— Да. Один даже сказал, что на самом деле ощущает жар от вырезанного мною солнца.
— Раньше они никогда не видели таких красивых рисунков. Они этого не понимают. Они думают, что нормальный волк на такое не способен.
— Но что, если я не нормальный волк?
— Дорогой мой Фаолан, то, что ты не нормальный, не означает, что ты плохой. По мне, так ты даже выдающийся волк!
Сова немного помолчала и спросила:
— А что с друмлином? Ты соорудил его?
Фаолан грустно покачал головой.
— Еще нет. Что-то мне кажется неправильным. Я пока хотел сохранить косточки, такие крохотные. Возможно, мне нужно подождать, пока убийцу не поймают.
— И где же ты их хранишь?
Фаолан поднял голову и посмотрел в темные глаза подруги. В его взоре засияли искорки.
— Ага, — тихо произнесла сова. — Рядом с лапой Гром-Сердца, конечно же.
Гвиннет впервые встретилась с Фаоланом возле скелета медведицы гризли. Масковую сипуху привлекла жалобная погребальная песнь волка, который оплакивал смерть свой кормилицы. Сейчас же сове было очень грустно, оттого что она принесла ему такие печальные новости. Он и без того немало пострадал, а теперь еще и это. Ну что ж, по крайней мере, она рассказала ему про убийство после бирргиса. Хотя, было трудно представить, что могло бы случиться хуже падения! Падения!